- Megamozg 2200 б
- Matalya1 1800 б
- DevAdmin 1700 б
- arkasha_bortnikov 890 б
- Dwayne_Johnson 860 б
Составьте краткий пересказ
The shopping expedition consumed the entire afternoon; then came supper
and a delightful talk with Old Tom in the garden, and another with Nancy on the
back porch.
Old Tom told Pollyanna wonderful things of her mother and she felt very
happy indeed; and Nancy told her all about the little farm six miles away at “The
Corners,” where lived her own dear mother, and her dear brother and sisters. She
promised, too, that some time, if Miss Polly were willing, Pollyanna should be
taken to see them.
“And THEY’VE got lovely names, too. You’ll like THEIR names,” sighed
Nancy. “They’re ‘Algernon,’ and ‘Florabelle’ and ‘Estelle.’ I–I just hate
‘Nancy’!”
“Oh, Nancy, why?”
“Because it isn’t pretty like the others.”
“But I love ‘Nancy,’ just because it’s you,” declared Pollyanna. “Well,
anyhow,” she chuckled, “you can be glad your name isn’t ‘Hephzibah’.”
“Hephzibah!”
“Yes. Mrs. White’s name is that. Her husband calls her ‘Hep’ and she
doesn’t like it. She says when he calls out ‘Hep – Hep!
[34]
’she feels just as if the
next minute he was going to yell ‘Hurrah!’ And she doesn’t like it.”
Nancy smiled.
“Say, Miss Pollyanna, were you playing that game about my being glad I’m
not ‘Hephzibah’?”
Pollyanna frowned; then she laughed.
“Why, Nancy, that’s so! I WAS playing the game – but that’s one of the
times I just did it without thinking, I reckon.”
“Well, m-maybe,” granted Nancy, with open doubt.
At half past eight Pollyanna went up to bed. It was very hot in her room and
she could not sleep. It seemed to her that it must have been hours before she
finally slipped out of bed
[35] and opened her door.
Out in the main attic all was velvet blackness except where the moon flung
a path of silver near the east window. She saw something else: she saw, only a
little way below the window, the wide, flat roof of Miss Polly’s sun parlor. If
only, now, she were out there!
[36]
Suddenly Pollyanna remembered that she had seen near this attic window a
row of long white bags hanging from nails. She selected a nice fat soft bag for a
bed; another bag for a pillow, and a thin bag which seemed almost empty for a
covering. Then she stuffed her burden through the window to the roof below,
then let herself down after it.
How deliciously cool it was! The roof under her feet crackled with little
resounding snaps
[37]
that Pollyanna rather liked. She walked, indeed, two or
three times back and forth from end to end. Finally, with a sigh of content, she
settled herself to sleep on the bag.
Downstairs in Miss Polly herself was hurrying into dressing gown and
slippers, her face white and frightened. A minute before she had been
telephoning in a shaking voice to Timothy:
“Come up quick! – you and your father. Bring lanterns. Somebody is on the
roof of the sun parlor. And he can get right into the house through the east
window in the attic!”
Some time later, Pollyanna was startled by a lantern flash. She opened her
eyes to find Timothy at the top of a ladder near her, Old Tom just getting
through the window,
[38] and her aunt looking at her in surprise.
“Pollyanna, what does this mean?” cried Aunt Polly then.
“Why, Mr. Tom – Aunt Polly! Don’t look so scared!”
Timothy disappeared suddenly down the ladder. Old Tom handed his
lantern to Miss Polly, and followed his son. Miss Polly said sternly:
“Pollyanna, hand those things to me at once and come in here!” she
ejaculated a little later, as, with Pollyanna by her side, and the lantern in her
hand, she turned back into the attic.
At the top of the stairs Miss Polly said:
“For the rest of the night, Pollyanna, you are to sleep in my bed with me. I
consider it my duty to keep you where I know where you are.”
“With you? – in your bed?” Pollyanna cried rapturously. “Oh, Aunt Polly,
Aunt Polly, how perfectly lovely of you! And when I’ve so wanted to sleep with
someone sometime – someone that belonged to me, you know.”
There was no reply. Miss Polly, to tell the truth, was feeling curiously
helpless. For the third time since Pollyanna’s arrival, Miss Polly was punishing
Pollyanna – and for the third time she was being confronted with the amazing
fact that her punishment was being taken as a special reward of merit.
[39]
No wonder Miss Polly was feeling curiously helpless.
"И у них такие прекрасные имена. Тебе понравятся их имена", вздохнула Нэнси. "Это 'Альджернон', 'Флорабель' и 'Эстель'. Я... я просто ненавижу имя 'Нэнси'!"
"О, Нэнси, почему?"
"Потому что оно не красивое, как у других".
"Но я люблю 'Нэнси', просто потому что это ты", заявила Поллианна. "Ну, в любом случае", засмеялась она, "ты можешь быть рада, что тебя не зовут 'Гефсиба'".
"Гефсиба!"
"Да. У миссис Уайт такое имя. Ее муж зовет ее 'Геп', а она не любит. Она говорит, когда он кричит 'Геп - Геп!', она чувствует, будто в следующую минуту он закричит 'Ура!' И ей это не нравится".
Нэнси улыбнулась.
"Скажи, мисс Поллианна, ты играла в игру, где я должна быть рада, что меня не зовут 'Гефсиба'?"
Поллианна нахмурилась, затем рассмеялась.
"Почему, Нэнси, это так! Я играла в игру - но это один из тех раз, когда я просто сделала это не задумываясь, я думаю".
"Ну, может быть", согласилась Нэнси, с явным сомнением.
В половине девятого Поллианна пошла спать. В ее комнате было очень жарко, и ей не могло уснуться. Казалось, что прошло часы, прежде чем она наконец вылезла из кровати и открыла дверь.
В главном чердаке была полная темнота, только луна бросала серебристый свет около восточного окна. Она увидела что-то еще: она увидела, всего лишь немного ниже окна, широкую, плоскую крышу солнечного патио мисс Полли. Если бы только она могла туда попасть! Внезапно Поллианна вспомнила, что видела около этого чердака ряд длинных белых мешков, висящих на гвоздях. Она выбрала красивый, мягкий мешок в качестве кровати, другой мешок в качестве подушки и тонкий мешок, почти пустой, в качестве одеяла. Затем она протолкнула свою ношу через окно на крышу ниже и спустилась за ней.
Как приятно прохладно было! Крыша под ее ногами хрустела маленькими тресками, которые Поллианне очень нравились. Она прошла несколько раз взад и вперед. Наконец, вздохнув довольно, она устроилась спать на мешке.
Внизу мисс Полли торопилась надеть халат и тапочки, ее лицо было бледным и испуганным. Минуту назад она с трясущимся голосом звонила Тимоти:
"Поднимайся быстро! Ты и твой отец. Принесите фонари. Кто-то на крыше солнечного патио. И он может попасть прямо в дом через восточное окно на чердаке!"
Некоторое время спустя Поллианна была испугана вспышкой фонаря. Она открыла глаза и увидела Тимоти у самой вершины лестницы, рядом с ней был Дедушка Том, только что пролезший через окно, а тетушка с удивлением смотрела на нее.
"Поллианна, что это значит?" воскликнула тетушка Полли.
"Ну, мистер Том - тетушка Полли! Не смотрите так напуганно!"
Тимоти внезапно исчез по лестнице. Дедушка Том передал свой фонарь мисс Полли и последовал за своим сыном. Мисс Полли сказала строго:
"Поллианна, немедленно передай мне эти вещи и зайди сюда!"
Поллианна, стоя рядом с ней, и фонарем в руке, вернулась в чердак.
Вверху по лестнице мисс Полли сказала:
"На остаток ночи, Поллианна, ты будешь спать со мной в моей кровати. Я считаю своим долгом знать, где ты находишься".
"С тобой? - в твоей кровати?" воскликнула Поллианна в восторге. "О, тетушка Полли, тетушка Полли, как прекрасно с твоей стороны! И когда я так хотела спать с кем-то, кто мне принадлежит, ты знаешь".
Не последовало ответа. Мисс Полли, честно говоря, чувствовала себя странно бессильной. В третий раз с приходом Поллианны мисс Полли наказывала ее - и в третий раз она сталкивалась с удивительным фактом, что ее наказание принимается как особая награда за заслуги. Неудивительно, что мисс Полли чувствовала себя странно бессильной.